Таинственный кот идет на дело - Страница 48

Он медленно произнес:

– Кто-то видел нас вместе, может быть, в ресторане и сделал идиотские выводы. Я уже докладывал вам, что она весьма импульсивна, и со стороны могло показаться…

Тут он замолк. Ньютон точно ножом ударил:

– Я вынужден буду побеседовать с нею. С меня спросят наверху. Что она мне скажет?

– То же самое. Только в ее интерпретации получится, что мы безумно нравимся друг другу. Однако это чувство одностороннее. Мне такой тип женщин не по душе. Вдобавок, как я полагаю, я помолвлен.

– Что значит «я полагаю»?

– Так было вчера и, надеюсь, так будет завтра, но сегодня – нет. Не думаю.

Ньютон успокоился.

– Забудьте. Какой-нибудь деятель не в своем уме…

– Макдугалл! – воскликнул Зик и прищелкнул пальцами.

– Кто?

– Есть такая старая кляча. На нее похоже!

Ньютон покачал головой.

– Я бы не рекомендовал называть какую бы то ни было женщину клячей. В Бюро такого рода разговоры не приняты. – Тут он решил, что пора переменить тему. – А как поживает кот?

– Операцию он перенес благополучно. – Зик забарабанил пальцами по спинке стула. – Не знаю, что бы мы делали без него. Несколько минут назад суд дал разрешение на реализацию коллекции, и в пять часов Дюваль ее забирает. Если бы мы могли его перехватить! – Он продолжал рассуждать вслух: – Но приобретение ювелирных изделий – операция вполне законная. Придется подождать, пока Меморандум пересадит крупные камни согласно указаниям Дюваля, а Дюваль заявит об ограблении магазина.

– Лучше придать мисс Хатчинсон еще агентов, – сказал Ньютон.

– Нам будет нужен этот кот, – уходя, пробормотал Зик. – Раз он в состоянии выйти из больницы на своих двоих…

– Интересное открытие в зоологии! – заметил Ньютон.

Но Зик его уже не слышал.

Минут через тридцать – сорок Зик объяснялся с доктором Монтоном, и респектабельный врач продемонстрировал всю свою проницательность, за которую его и уважали клиенты.

– Позвольте мне, мистер Келсо, остановиться на медицинских аспектах. Надрез был относительно мал. Не более дюйма. Зашит стальной нитью с применением перекрестного шва. Позволю себе заметить, это была красивая работа. Затем мой ассистент надел на кота корсет, крепкий эластичный рукав с прорезями для задних ног. Он крепко держит живот. Если вы хотите взглянуть…

Зик отрицательно покачал головой, и доктор Монтон продолжал:

– Корсет сидит удобно и достаточно туго. Пациент, конечно, постарается его сорвать, но это не удастся, и он к нему привыкнет. Боли почти не будет. Только приятные ощущения. Видите ли, мистер Келсо, человек заранее готов к боли. Животное – нет. Человеческие страдания часто носят психосоматический характер, у животного же подобных проблем не возникает. Что касается данного пациента, то ему известно лишь то, что кто-то дал ему наркоз и засунул в корсет. Рискну предположить, что психологически он скорее просто рассердится… Теперь постараюсь ответить на ваш вопрос: не будет ли для него болезненным испытанием пребывание сегодня вечером на ногах? Отвечаю: конечно, нет, если он не вступит в схватку с кошкой или собакой. При прочих обстоятельствах он сам о себе позаботится и не будет совершать неподходящих гимнастических упражнений. Кошки в этом отношении намного умнее людей. Вообще-то я полагаю, что небольшая физическая нагрузка ему только полезна. Но есть один минус. Потребуется некоторое время, прежде чем прекратится действие анестезии. Поначалу он будет не слишком твердо стоять на ногах, и реакция у него замедлится.

Тут пришла дежурная из регистратуры.

– За своим котом явилась мисс Рэндалл.

– Какая из мисс Рэндалл? – спросил Зик.

– Младшая.

– Извините меня мистер Келсо, но я всегда лично прощаюсь со своими пациентами. Индивидуальный подход. Не хотите ли пройти со мной?

Зик не проявил такого желания и ушел через заднюю дверь.

– Ну вот, – сказал доктор Монтон, вручая Ингрид вялого Д. К. – Приходите с ним через три дня. – Он повернулся к Д. К.: – До свидания, мистер Рэндалл.

Д. К. испытывал странные ощущения. Он пытался сфокусировать взгляд, а чтобы обеспечить точку опоры, когтями вцепился в Ингрид. Хотел ее лизнуть, но не вышло, язык был вялым, как тряпка. Вдруг внутри что-то щелкнуло, и он вспомнил, как побывал в руках у мясника, вертевшегося над ним. Он собрался с силами и плюнул, уверенно и полновесно. Двое пришедших на прием собак ринулись под стулья. Доктор Монтон отдернул руку. Вовремя. И принужденно рассмеялся:

– Анестезия. Он не знает, что делает.

– Боюсь, что знает, – сказала Ингрид. – У него бешеный темперамент.

26

Филипп Дюваль нажал кнопку внутренней связи, соединившись с рабочим местом Шерли Хатчинсон:

– Мисс Хатчинсон, прошу зайти.

В ожидании ее прихода он расправил спину и тихо заиграл пальцами по столу. Когда она вошла, лицо его было безучастно. Она остановилась на обычном месте, как будто у невидимой черты.

– Слушаю вас, мистер Дюваль, – произнесла она с обычной почтительностью.

Он встал, стройный и подтянутый, словно в корсете.

– Вас, очевидно, обрадует, мисс Хатчинсон, что наконец-то мы вступаем во владение коллекцией Готорна. Сегодня днем суд дал свое согласие. Полагаю, нам следует поехать за нею немедленно. Если вы любезно разыщете инвентарную опись…

– Вы хотите, чтобы с вами поехала я?

– А как же! Вы знаете эту коллекцию. И сможете оказать мне неоценимую помощь.

– Но я неважно себя чувствую. В груди колет. И трудно дышать.

Он нахмурил черные брови. Глаза его напоминали кошачьи во время охоты.